– В чем дело? – Я удивленно оборачиваюсь.

Он сконфуженно качает головой и кладет руки мне на плечи.

– Ничего, малышка. Ничего. Все в порядке.

Мы завтракаем на террасе с видом на Пантеон. Что особенно хорошо – сегодня достаточно жарко, чтобы раскрыть навес от солнца, что в Париже бывает не так уж и часто. Желтая маркиза с широкими белыми полосами разворачивается нажатием кнопки. Под ней чувствуешь себя, как на Ривьере. Белая плетеная мебель с красными льняными подушками тоже создает южную атмосферу.

Проспер сидит напротив, в белых брюках и белой расстегнутой рубашке, высоко положив ноги. На завтрак у нас тосты, масло, яйца, настоящий английский апельсиновый джем, горько-сладкий, с большими кусочками корочки, я это обожаю. К этому кофе, апельсиновый сок и шампанское. Я принесла с кухни грубую деревенскую синюю посуду, толстые, пузатые керамические чашки, положила к ним желтые салфетки и поставила на стол красивый букет роз. С улицы не доносится шума, большинство парижан уже отправились в отпуск. Здесь наверху спокойно, тихо, тень и прохлада, будто за городом.

Проспер потягивается и наливает себе еще один бокал шампанского. Мы начали вторую бутылку, она уже наполовину пуста. Этим утром он молчалив, что-то его гложет. Насколько я знаю мужчин, ему не дают покоя мысли о жене. Скоро он мне деликатно сообщит, что женат.

– Съешь еще что-нибудь? – нарушаю я тишину. – Если хочешь, я быстренько сбегаю к булочнику и принесу миндальные круассаны.

– Нет, спасибо. – Он вздыхает и задумчиво смотрит в свой бокал. – Как было бы хорошо просыпаться вместе каждый день и завтракать. Над крышами Парижа. Но не получится. Мне надо возвращаться в Нью-Йорк.

– Я это знаю.

Он поднимает голову и серьезно смотрит на меня своими добрыми карими глазами.

– И я женат.

– Разумеется. Твое обручальное кольцо трудно не заметить.

– Тебе это мешает?

– Нет.

Он задерживает взгляд на своем кольце.

– Мы уже пятнадцать лет вместе. И у нас двое детей. Я не хочу делать им больно, понимаешь?

– Ты счастлив?

– Нет! – Он выпаливает это, не раздумывая ни секунды. – Мы больше не спим вместе. Или почти не спим. От силы раз в месяц.

– Давно?

– С тех пор, как появились дети. – Он снова смотрит на кольцо.

От силы раз в месяц? А потом? Такой великолепный любовник не может оставаться невостребованным.

– Ты изменяешь своей жене?

– У меня есть подруга, – честно отвечает он.

– Давно?

– Год. Она хочет, чтобы я развелся. Она очень красивая. Почти такая же красивая, как ты. Но совсем другая. Черные волосы и очень светлая кожа. У нее два взрослых сына от первого брака. Она старше меня. На десять лет. Моя жена тоже старше меня. Я всегда влюблялся в женщин старше себя. Ты первое исключение.

– Сколько тебе лет?

– Тридцать четыре. А тебе?

– Сорок один!

Проспер начинает хохотать и долго не может остановиться. Закидывает голову назад, его белые зубы сверкают, наклоняется вперед и бьет себя по коленкам. Он просто покатывается со смеху.

– Все ясно, – стонет он, наконец обретя снова дар речи, – не говори ничего! Это судьба. – Он продолжает хихикать. – Но я должен тебе еще кое в чем признаться. – Его голос становится серьезным. – Я надеюсь, тебя это не обидит. Я этого вовсе не хочу. Поверь мне. Я не хочу причинить тебе боль, Офелия. Но я не знал, что познакомлюсь с тобой… – Он вдруг осекается, опускает глаза.

– Ну и? Скажи же наконец.

– Рашель приезжает в Париж. – Его голос становится совсем хриплым.

– Твоя жена?

– Моя подруга. Она еще никогда не бывала в Европе. Я устроил ей дешевый билет. Она приезжает через три дня. Он выжидающе смотрит на меня.

Я тоже жду.

– Мы хотим нанять машину и поехать на Лазурный Берег. На десять дней. Я собираюсь показать ей Францию. Я ей обещал. А потом мы вместе полетим в Нью-Йорк. Но если ты хочешь, – он берет мою руку и сжимает ее, – если ты хочешь, Офелия, я позвоню ей и все отменю. Сегодня после концерта я могу ей позвонить и сказать, чтобы она не приезжала.

– Она очень настроилась? – спрашиваю я после раздумья. – Я имею в виду: она будет очень разочарована, если все сорвется?

– Наверное! – Он мнется. – Дело в том, что мы еще ни разу не проводили вместе всю ночь. Мы знакомы почти год, но каждый раз я уходил домой. Иногда в четыре, иногда в пять утра. Всегда поздно. Мы хотели это наверстать в Париже. Этому она рада больше всего. Я вздыхаю.

– Она тебя любит?

– Очень!

– А ты?

Он долго смотрит на меня, не говоря ни слова.

– Я откажу ей, если ты хочешь.

– У нее есть профессия?

– Она секретарша в одной рекламной фирме.

Я тянусь через весь стол к кофейнику и наливаю себе полную чашку.

– Оставь все, как есть, – говорю я наконец. – В нашем распоряжении еще три дня. Осенью я опять вернусь в Канаду, и мы наверняка увидимся. Может, у тебя будут гастроли в Монреале? Или я навещу тебя в Нью-Йорке.

Проспер встает. Бог ты мой, какой же он высокий. И красивый. Это невыносимо.

– Мы еще поговорим об этом, – глухо говорит он. – О'кей, крошка? Сегодня после концерта мы спокойно все обсудим. – Он подходит ко мне, берет за руки и приподнимает. Держит меня в своих объятиях. Его щека лежит на моем проборе. – Мне так трудно расстраивать людей. Я ни в коем случае не хочу терять тебя. Офелия, родная, ты мне веришь?

– Конечно! Мы целуемся.

– Ну вот, – говорит Проспер с облегчением, радуясь, что исповедь прошла благополучно, – я предлагаю пойти погулять. Ты покажешь мне знаменитый Люксембургский сад? И еще я хочу посмотреть на Эйфелеву башню.

Полдня мы бродим по Парижу. Время пролетает незаметно. В семь Проспер должен быть в отеле. К Эйфелевой башне мы уже не успеваем, расстаемся у павильонов и разъезжаемся на такси в разные стороны. Расстаемся легко, ведь в полдесятого мы встречаемся в «Меридьене» у бара.

Когда я прихожу домой, все еще сияет солнце. Босиком иду на террасу, сажусь под желтую маркизу и допиваю остатки холодного кофе. Кладу повыше ноги, наслаждаюсь видом на город, заговорщицки подмигиваю Сакре-Кер. Вуаля! Свершилось! Я действительно влюбилась телом, не поплатившись за это душой.

Проспер упомянул свою жену, и мне не было больно. Рассказал о своей подруге – острая игла не вонзилась мне в сердце. Пусть приезжает подруга. Она мне не помеха. Напротив! Если она появится, вся история вовремя закончится. Я буду спасена от искушения серьезно влюбиться и разрушить хороший брак. Я не хочу разрывать браков. Упаси господь.